[J. Daniels]

Ори, дорогая, поздравляю с днем рождения! Желаю тебе океан счастья и солнца, и любви, всего самого-самого
Ты прекрасная
Хочу подарить одну таинственную историю о Дине и Сэме, надеюсь, тебе понравится)))

Название: Бэквотер Инн
Пейринг: Дин/Сэм
Жанр: кейс-фик, романс
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: достэнфорд

...

Не все мотели живут под боком у дорог. Этот, с волчьей тоской подумал Сэм, забрался далеко от самой захудалой из них.
- Ненавижу мотели и отрезки между ними, - его коронная фраза-паразит. Дин никогда не повторялся с откликом на нее, даром, что слышал это с Сэмовых младых лет.
А до того, как Сэм постиг членораздельную английскую речь, перед очередным переездом Дин по-мамски укачивал ревуна на коленях. Это знание больше, чем воспоминание, оно связало их пуповинами.
- Относись к ближнему своему мотелю так, как хочешь, чтобы относились к тебе, братишка, - Дин подул ему в ухо. - Вроде так завещал Иисус?
- Ему повезло в них не жить.
- Что?.. Сравнил Голгофу и гнездышко многоразового использования, ты, маленький моральный импотент.
- Мотелефил Дин.
- Ну загнул, - Дин скорчил страшное лицо. Прикрыл им свою усталость от кочевья, что бы он там ни говорил.
- Разумеется, - тонко сказал Сэм, у него ломался голос, и Дин тут не причем.
- Зато у меня хотя бы стоит, выкуси, Сэмми.
Золотая коллекция тупых шуток Дина Винчестера, подарочное издание, по баксу штука.
Сэм автоматически стрельнул глазами на его пах, о господи, а то он не видел братский стояк на подружек и полуночное порно с двойным проникновением. Сейчас там были невыразительные джинсовые складки и только. Кровь опалила щеки, Дин ухмыльнулся. По воскресеньям во второй половине дня у него особенно грязная и понимающая ухмылка. Она бы усела на размер и слезла с его больших губ, если бы Сэм выкусил его член. Вкусил.
- Парни, - отца достал их неумный треп, - вы распускаете языки не по делу.
Есть мотели без свободных мест. С подмоченной репутацией, в одном таком Дин харкал кровавой пеной и бурбоном на плече у Сэма после драки, все из-за чьей-то шутки про «семейку бородатого педофила из сто второго». Есть те, в которых фальшивая кредитка – это большая проблема, сэр. Вонючие есть, постояльцы вязнут в застарелом запахе и подкроватных гондонах навсегда. Есть с крысами, а есть с полтергейстами. Бывают такие, что до ближайшей муниципальной школы рукой подать, и этот факт примиряет с их существованием. А бывают засранцы с отстойными матрасами, и Дин ложится спать на Сэма и его часто бьющееся сердце, приходится отгораживать его от брата подушкой. В общем, всякие есть.
За свои восемнадцать с хвостиком лет Сэм Винчестер ночевал далеко не в каждом мотеле каждого штата, чтобы зрело рассуждать о мотельном и моральном облике страны. Подобный отщепенец, кажется, еще не встречался им на пути. Такие дела, Сэм куснул соленый заусенец на большом пальце.

Разговор отца с Патриком Кавана случился утром в закусочной в пяти милях от бумажной фабрики Ривервилля, что в Вирджинии. Рабочих в ней было немерено, Сэма прижало к Джону твердым бедром Дина. Допустим, будь он на десяток лет младше, залез бы к старшему брату на колени. Тогда им всем хватало места, сейчас они с Дином его себе не находили. Два черта в одной табакерке.
Дин слушал краем уха, поглядывал краем глаза. В вырез платья на сильно смуглой перчинке за соседним столом. Ничего особенного, ебал он сиськи и покруче.
Сэм подозревал в листьях салата лопухи с заднего двора, и горчица никак не спасала положение. А Дин - да, он улыбался сиськам и поливал зелень в тарелке Сэма густым кленовым сиропом от блинчиков. Придурок. Сэм жевал зеленую горечь и сладость, и в этом был весь Дин, человек пороков и контрастов.
Патрик был облезлый заика, его знал Бобби.
- Дружбан мой старый Пэт, - объявил он из-под бейсболки.
Вроде они знатно зажигали в девяносто втором, хороший был год. Именно Бобби свел страждущих в забегаловке. Винчестеры были на мели, Кавана искал сторожей детищу.
- Этот м-мотель, - прокашлялся он кусочками легких. - Я перекупил его несколько лет назад у одного мутного чероки, люди б-бывают там, не столько, конечно, как у какого-нибудь «Бена у дороги» или «Дейзиз», приезжают полюбоваться б-болотами психи-оригиналы с шилом в задницах, еще охотники на белохвостых оленей п-проездом, но в п-последние месяцы сплошные убытки, мне, ребята, нужно время, чтобы разобраться с этой сранью… И мотель просыпается.
- Как это – просыпается? – резко спросил отец, гончая взяла след. Дин изогнул бровь – гонишь, чувак. Еще как, согласился с ним Сэм, обчитался «Сияния».
- Как обычно п-просыпаются, хм, потягиваются.
- Сбои электричества. Холод. Странные звуки. Странные смерти. Просто смерти. Было?
- Н-не знаю. Нет.
- Тогда что, Кавана?
Что-то ждало их впереди. Но до этого Дин принес Сэму другой салат, без лопухов.

Импала ушла в занос на размякшей после дождя дороге. Тормоза завизжали, и они посыпались друг на друга, врезались лбами, словно головы были бильярдные шары. В зеркале заднего вида мелькнула слабо выраженная улыбка отца.
У Сэма взыграла хроническая злость на хроническое поведение отца. Он, Джон, не дрогнув совестью, вез их в болотную глушь, где живут пустые мотели-засони, где Дин сойдет с ума без баб и покера, где Сэм научится вязать саваны спицами.
Добром это не кончится. То есть все будет еще хуже, чем стрясалось с ними раньше, а они-то пережили многое. Назовем это предчувствием. С самого Ривервилля в правом ухе Сэма звенело. Как если бы комар распелся вкрадчивой песней на комарином языке. Зззззз… В дороге ему приснился камин. В нем горели кости и плоть, и почему-то он знал, что это все человеческое. Дин сказал ему, что Сэм выглядит не очень свежим. Как мясо, закончил мысленно Сэм, и его чуть не стошнило под ноги от воспоминания о смраде из сна.
Почему бы ему не быть таким толстокожим как Дин, раз им довелось мучиться в этой жизни родственниками. У брата прозрачная кожа, особенно под глазами и на горле, но достучаться сквозь нее очень и очень непросто. Сэм наконец оторвал свой заусенец.
Родственники.
Тот случай с херово пошутившим ресепшионистом: Дину было тогда примерно столько, сколько Сэму сейчас, его здорово отметелили, но и суке достались от Дина щербины в челюсти и хруст лучевой кости. Сэм предложил тому отделить кисть окончательно и сделать из нее и выбитых зубов бусы на память. Милые бусики, мистер, вы сможете пожимать им лапку. Их выпнули под зад из мотеля, не дожидаясь приезда Джона, копов и представителей службы опеки. Сэм не выдержал:
- Я знаю, кто такие педофилы, - сказал, чтобы Дин отодрался от бутылки. Слюней и крови в ней было больше, чем осталось пойла.
- И что дальше, умник? – простонал Дин, его разбитые губы отекли прелыми темными вишнями, вышло невнятно. Ему было больно. Сэму тоже, за него.
- Взрослые, которые нехорошо любят маленьких. Почему тот мужик обозвал папу?
- Потому что он ебаный урод, ест жареных детей и ничерта о нас не знает.
- Не ругайся. Он думал, что папа нас нехорошо любит? Фу, и правда урод... Но по-моему папа нас вообще никак не любит.
- Опять за старое, да, Сэмми? Только не говори папе, ему это все поперек горла уже.
- Ты, Дин… жрешь всякую дрянь, утопил мое эссе в сортире, отливаешь в окно, курил с Китти Джеймс травку, твой храп и рок, и вообще. Вообще, понял? Но я тебя люблю, Дин, поэтому мне все равно, как ты меня любишь, хорошо или нехорошо, вот… – какой же фигни он наговорил, обнимая окровавленного брата, двенадцатилетка дурная.
Глаза Дина смешно расширились. Сэму показалось, он мог бы побултыхать в зрачках пальцами, нащупать в них дно. И Дин бы позволил.

Еще немного и он сорвется, побежит впереди Детки.
Дин похлопывал ладонями по ляжкам, вглядывался в черную квашню дороги. Он чудной. Сэму не постичь чудеса, не понять Дина, несмотря на то, что в голове у того примитивное устройство: Сэмми-отец-Охота, святая троица. А крещеный ружейным маслом и отрыжкой своего младенца Дин – блаженный верующий в нее и в «цеппелинов», надрывающих глотки и струны. Хорошие времена, плохие временя, ты знаешь, у меня была своя доля. Знаешь ведь?
Сэм не знал ответа, Дин как будто прочитал его мысли, повернулся к нему. Подмигнул. Хэй, Сэмми, живем. Вцепился пальцами в голую поджатую под задницей ступню Сэма.
Они – ноги – были такие длинные, что приходилось складывать их под собой, потому что сворачивать трубочкой довольно проблематично, раньше Сэм забрасывал их на Дина, потом они стали устраивать потасовки по этой причине, сейчас территория на заднем сиденье поделена между ними по честности. От пальцев Дина щекотно, до неприличия волнительно. У него под ногтями грязь. Сэм неслышно всхрюкнул, подавившись смехом, покосился на отца – он сосредоточился на дороге – и продолжил отбиваться от домогающихся его пятки «щупалец» Дина, пока машина не остановилась.
Зззз-звон в ухе усилился.
- Приехали. Выкатывайтесь, - сказал отец и вытащил ключи из зажигания.

Здесь родился зеленый.
Зеленые лиственничные стволы в объятиях моха. Зеленые корни не под землей, они задохнулись под пластом глины и иголок, повылезали поглазеть на верхи. Зеленый болотный запах и комары похожего цвета. Зеленые бутоны кувшинок в маленьком рукотворном пруду. Вздутые горлышки у жаб, которые позеленели от питания зелеными комарами и мошками, их тут рои. Если Патрик Кавана не окуривал территорию инсектицидами, ясно, почему последние постояльцы, раздутые от укусов, забыли дорогу сюда. У Сэма все разом зачесалось. Зеленые отблески на замызганном информационном стенде. Зеленые лохмотья воздушного змея, бедняга запутался в ветках и разорвался на части от скуки.
Сам мотель… он не был похож на мотель.
На что угодно, хотя бы на холм с глазами, впрочем он вписывался в окружающее марево. Ростом в два этажа, с подбитым шифером на крыше, со слепыми окнами, в них не отражался свет солнца. Когда-то он был зеленый и молодой. Побурел от нездоровья, принесенного дождливыми осенями и недобрыми зимами. Кавана следил за ним из рук вон плохо.
«БЭКВОТЕР ИНН» - угадывалось в путанице бронзовых каракуль над дверями. Что-то в них - наростах на теле замшелого старика - откликалось отвращением, как к тем нищим с неведомыми болезнями из орлеанских трущоб. Если у мотеля есть каноничная неоновая вывеска, это название. А так прозвище, нет, имя.
- Бэквотер инн, - одними губами произнес Сэм. - Бэк-во-тер-ин-н.
Его звенливое ухо разрывалось.
Сэм представил, как сообщает о своем подозрении отцу. И его язык онемел, это было сродни гадкому чувству, когда в прошлом месяце Дин потащил его к дантисту, и тот сделал укол в десну перед битвой с больным зубом. Кола потом лилась мимо осоловевшего рта, Дин утирал его подбородок большим шершавым пальцем и облизывал его. Палец, не Сэма. За нарушение личного пространства он конечно получил по морде, и они подрались. Это было ни капли не смешно, но сейчас речь о другом. Нет, Сэм не сможет сказать: «Папа, понимаешь, у меня в ухе звенит, это место - пиздец». Реакция Дина на подобное признание была бы просчитываемой, но неутешительной, так что, Сэм, чувак, звени, звени дальше или вымой свои грязные уши.
- Ого, - присвистнул Дин, выпрыгивая из Импалы прямиком в лужу. - Тут как у ведьмы за пазухой. В таком мы еще не жили, а?
- Это мотель, - сказал Сэм исчерпывающе.
От влажности и пыльцы они покроются зеленоватой коростой с ног до головы, и когда их найдут, то позовут ученых исследовать новую форму жизни. Над ними будут ставить опыты, выяснят постыдное, что младшая особь испытывает аномальное влечение к себе подобной, брату. Сэм обязательно спросит у них – как это объяснить.
- Если у этого заколдованного замка нет пива в баре, я… - Дин задумался. – Замок, точно. А ты его сопливая нудливая принцесса, Сэмми.
- С монстрами?
- С принцами, может быть, с палачами. Эй, есть кто живой?
- Не ори, Дин, разбудишь. Вдруг он спит после обеда.
- Кто он? - брат вскинул удивленные брови. – С тобой все в порядке?
- Со мной всегда все в порядке, - сказал Сэм, - будет потом.
Ученые скажут, что это неблагополучная среда обитания, что эта зеленая икринка неправильно развивалась, что она гомосексуальна, а может быть и нет, но точно склонна к инцестной связи, что это не лечится. Нет, не будет в порядке.
Крайнее окно на втором этаже пропало, вместо него сплошная кирпичная кладка. Сэм закрыл глаза, открыл, окно маячило на своем месте. Дом моргнул одним окном, чистый морок какой-то, в пруду послышался всплеск, наверное это была щекастая рептилия. Сэм и Дин застыли, разглядывая гипнотические круги на зеленой воде.

Кавана передал им ключи, план мотеля и перечень обязанностей в письменном виде, сказав, что предыдущий сторож попросил расчет за день до этого, ленивый мудак и ссыкло, навыдумывал себе, прости господи, голых баб с гусиными лапами. Такое добро в «Бэквотер Инн» не водилось, а жаль – клиентов бы прибавилось, кто откажется проехать лишних двадцать миль в глушь за фотографией с такой птичкой на память.
Над их головами тренькнул простуженный колокольчик.
- Ну, привет, - сказал Джон Винчестер в полумрак холла, и, по мнению Сэма, кто бы там ни был, ему следовало выйти и поздороваться со своей погибелью.
ЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗдравствуйте… Как-то так.
Холл и стойка ресепшна промолчали. Обои с папоротниковым узором не шевельнулись, ни они сами, ни кислотные листья на них, а в этих дебрях запросто мог притаиться хищник.
Посреди всего этого старый знакомец Сэма – камин – был тем, что пожирал человечину во сне. Или нет. Все камины одинаковы, особенно в мотелях. Сэм заставил себя подойти к нему и заглянуть вглубь. Ничего: ни золы, ни обугленных костей, ни характерного запаха, одна пыль с прозеленью в каминном брюхе.
Сэм играл с камином в гляделки, отец прошерстил подвал и котельную. Отплевываясь от паутины, на вопросительный взгляд он пожал плечами и коротко ответил, что все чисто, имея в виду конечно не паутину, а сверхъестественные штуки: неупокоенных духов, ведьмовские мешочки, склад зубов зубной феи, гнездо гулей или котгеточку вервольфов. Чисто.
Он последовал за отцом в подсобные помещения, на кухню, она ждала вторжения, например, гигантов и ломилась от замороженных стейков, коробок с хлопьями и концентрата апельсинового сока. Потом по номерам, в тридцать пятом - единоутробном близнеце остальных - была невыносимая духота, темно-болотное покрывало на постели, пыльный телевизор и растрескавшийся кусок мыла в мыльнице.
Мотелю, ветхому и утомленному, требовался честный управляющий, а не Охотники. Отчетливо пахло отсыревшей побелкой и почему-то лилиями, мертвый ненастоящий запах, Сэм хорошо знал мотельные душки, и этот не поддавался никакой классификации.
- Этот Кавана. Он все придумал, да? – спросил он, нарушая чистоту звона в ухе.
- Он дурак, но не псих, Сэм.
- Ничего подозрительного по периметру, как-то это чертовски обидно, - голос Дина раздался за их спинами громче, чем следовало говорить в склепе, Сэм вздрогнул, зачем склеп, почему лилии, а отец почесал седой подбородок, Дин тоже задумчиво тер свой похожим жестом, перечисляя:
- В общем, электромагнитный фон в норме, никаких следов, звуков, свет не мигает, черный вход заперт, стекла не выбиты, за мотелем есть озеро с причалом, слизи от русалок на берегу я не заметил, кругом болота, мошкара везде. Даже у Сэмми в трусах, и он клюет носом. Ничего не забыл?
- Серьезность, сын, ты забыл серьезность, - отцовские слова пресекли попытку Сэма воткнуть ответную шпильку. – Неладный мотель, поживем тут, оно должно показать себя.

Причал насквозь прогнил, Сэм познал степень его гнилостной сердцевины, проваливаясь через осевшие под его весом измочаленные щепки. Треск! Он был кроликом из шляпы, только наоборот, исчез в дыре, а потом и в холодной воде.
Минутой раньше они бежали к озеру наперегонки. Сэм позорно отставал от босого Дина, кроссовки похлюпывали болотной жижей, ему было шестнадцать и его тело все еще оставалось для него неуправляемой загадкой, Дин своим распоряжался как король.
Для своих лет он развит физически лучше любого сверстника, жилистый и быстрый, на его светлой коже карта из коричневых веснушек и десятка шрамов. По ней легко сбиться с пути. Не раздеваясь, Дин бросился в озеро.
Если лирически оступиться, то вот что: Сэм привык видеть его впереди. Как… Как маяк. Как стену. Чуть-чуть как красную тряпку для быка. Отец еще краснее, но он возвышался неясно, то исчезал, то возвращался, будто незримый воинственный дух, довлеющий над ними. Маму Сэм не помнил, он знаком с ней по фотографиям и она никогда не вернется. А Дин, как бы сказать, настоящий, близкий. Их близость в норме, почти.
- Сэм Винчестер тонет в жабьей гавани, Дин Винчестер показывает чудеса героизма и спасает… нет, постойте, что происходит, топит его, топит, топит!
Прохлада, блики солнца-монеты на взбаламученных волнах, салатовые кружки ряски, сладковатая вода во рту, смутная тревога. Дин тяжело давил ему на голову и плечи. Ноги Сэма неумолимо врастали в ил, один из пальцев зацепился за погребенное в грязи корневище, на ощупь оно была чьим-то распухшим пальцем. А где есть один палец, там есть и рука. И целый утопленник. Что совсем выбивалось из реальности, которая была такова, что то было обычное корневище.
Сэм выкрутился из дурашливого захвата и поплыл на середину озера подальше от того, что лежало в иле. Отфыркиваясь, чувствуя в ухе воду и «зззззззз». Дин держался рядом. Они пересекли озеро дважды в самом широком месте, погонялись друг за другом. Наплававшись, в четыре руки вцепились в корягу у берега и затихли, под водой Сэм прятал здоровый подростковый стояк, Сэм возбуждался, Сэм мизинцем нецеломудренно касался братского мизинца, Дин облизывал капли со своих губ. Потом он спросил:
- Что?
- Ничего.
- Сам не свой, мелкий. Ты случаем не подменыш?
- Несомненно он. Бойся меня.
- Помечтай. Дай потрясу твою душонку, Сэм. Посмотрим, что из нее повалится.
- А-а-ахррр, Дин!
- Так, - Дин ударил рукой по воде, вскинул вверх кулак, будто выловил нечто, что было невидимо, извивалось и брыкалось. Потряс им перед носом Сэма. – Уныние от того, что мы не остались в том мотеле рядом с барахольной лавкой и старые книжонки не дождались своего героя, книжного червя. Угадал?
- Холодно, идиот.
- Недовольство папой.
- Теплее. Я подросток, для подростков святой долг - быть недовольными из-за отцов.
- Большое недовольство папой.
- Горячо.
- Страх.
Сэм замер. Говорить или не говорить. А если говорить, то много или мало. О чем, о камине - чушь. Об окне и звенящем ухе - еще какая. На мокрое лицо Дина наползла туча подозрений, и облако, загородившее солнце, тоже бросило на него тень. Рыжие ресницы стали почти черными.
- Бинго. Чего ты боишься, Сэм, выкладывай, - потребовал.
- Ты… ты чувствуешь его?
- Чувак, ты мастер Йода загадок, кроссвордов, шарад, я рад, но со мной будь проще.
- Запах цветов. Сильный.
- Цветы. Да. Наверное, это от них, - нахмурившись, Дин кивнул в сторону желто-зеленых плошек на воде. – Вонючки.
- Кувшинки. А в номерах?
- Ароматизаторы? Освежители воздуха?
- Скорее всего.
- Хм. Ты боишься ароматизаторов?
- Я еще не решил. Но лучше они, чем твои носки.
- Лучше ты, чем подменыш. И это, насчет того мотеля… Так даже круче, проведешь лето не сгорбленным задротом, - Дин ущипнул его за шейный позвонок, - а со своим чумовым старшим братом.
- Иногда мне кажется, что придется провести с тобой всю жизнь, - пробормотал Сэм.
- Неа, я не поеду с тобой в дом для престарелых, Сэмми, не проси. Там нет круглопопых цыпочек в бикини. Прямо как здесь.
- Кавана сказал, что сторож видел в мотеле голую девчонку с птичьими ногами.
- Он оригинал, этот чувак, любит секс с курами. Я – нет, не смогу подрочить на это перед сном... – Дин как-то странно скользнул взглядом по их рукам – одна на другой - и ушел под воду.

Ззз.
Зззззз.
Сэм растер на руке комара в кровь, свою собственную, ее успел выпить из него паразит.
Что-то разбудило его, ударом поддых выкинуло из сна. На соседней койке ворочался Дин, будто боролся с простыней из последних сил. Дин-кулек, Дин-мумия, Дин-куколка. Предвкушал занять один из гостевых номеров единовластно, но это не входило в планы отца держаться всем вместе, они ночевали в комнатах управляющего и его семьи. Отец в одной, а Дин с Сэмом – в другой. В углу кучей вались дорожные сумки, Сэм чуть не влетел в них, когда пробирался в ванную.
Он дрочил, прикусив нижнюю губу, изредка переминаясь с ноги на ногу. Торопливые движения потного кулака по члену, вверх и вниз, мошонка зажата в горсти, задранная до сосков майка и трусы на щиколотках – жалкое зрелище.
Дин побывал тут до него, у них было что-то типа негласного расписания для дрочки. И это подстегивало. Кажется, в воздухе все еще стоял запах его спермы вперемежку со сладковатых духом мотеля.
Дин проснулся, думал Сэм, монетку не бросай, старший брат всегда просыпается, когда младший не спит. Упускает его из виду только во сне, не шататься же им вместе по одним и тем же сонно-маковым полям.
Этой ночью ему снился не камин. Снилось, Дин дерет сзади телку. Смутно угадываемую, рыжую. Он поджимает ягодицы, на них потные ямочки, и въезжает по самые яйца, зарывается лицом между ее костлявых лопаток, дышит запахом ее пота и рычит: «Сэмми…». Какого черта. Сэм проделал фокус, как с окном-миражом, пригляделся. Под Дином был он сам. О да.
Вверх-вниз, нажать, сплюнуть на пальцы, вверх-вниз.
Член дернулся, все затряслось. Не от мирового оргазма, что-то всколыхнуло мотель до фундамента ленивой волной. По двери громыхнул Динов кулак. БАХ-ТРАХ. Нет, только не сейчас, Сэм еще не закончил. Его движения обозлились.
Вторая волна, не такая мощная, как первая, проволоклась через каждую клетку его тела. Послышался звук, похожий на утробный вздох, Сэм затылком ощутил дуновение ветра из вентиляции. Если бы он не был так занят сексом с воображаемым Дином, то позволил бы волосам на голове встать дыбом от страха.
- Сэм, мать твою, открой дверь немедленно, мелкий говнюк! Я знаю, что ты делаешь там, оторву твой хрен нахрен.
«Сэмми», - тот Дин дышал ему в затылок и орудовал в его теле большим членом. Как было в том порно, которое они смотрели вместе, с кукурузными чипсами и пивом. О, Сэм не представлял как это – большой член внутри. Все, что бывало в его заднице – это его же неуверенный безыменный палец, на большее он не решился.
Настоящий Дин выломал дверь, капли спермы откровенно стекали с члена Сэма и его пальцев в этот момент.
- Дин, я…
Брат ничего не сказал, его желваки играли.
Он не утопил Сэма в унитазе, молча бросил полотенце, одернул на нем майку, когда трусы вернулись на положенное место, поволок за собой в коридор. В скупом освещении Сэм не сразу заметил дуло ружья, потом отца. Он приказал им не расходиться. Запросто. Липкая от спермы рука Сэма приклеилась к Диновой, и он не отдернул ее. Крепко держал теплыми, небрезгливыми пальцами.
Вместе с отцом они прочесали мотель с чердака до подвала дважды, все стихло, притаилось. А перед прудом чернела свежевырытая яма длиной около пяти с половиной футов.
- Что за херня…
- Похоже на пустую могилу, - мрачно сказал отец.
- Для кого? – Сэм с усилием отвел взгляд от ямы.
- Мотель просыпается, - вспомнил Дин. – Потягивается. И какая-то тварь присоединилась к вечеринке.

Утром отец оставил их одних, небо на востоке только начинало светлеть. Перед этим у него был продолжительный телефонный разговор с Патриком Кавана. Отец умел быть убедительным. Говорил ему напрячь мозги и вспомнить обо всех странностях мотеля, еще отодрать задницу от дивана и выйти на след бывшего владельца. Что бы тут ни жило, оно вряд ли было пришлым. Спало во влажной почве и шевелении червей или жило вечно в верованиях индейцев.
- Я встречусь с этим идиотом, заеду по пути в общину чероки и вернусь к полудню, - отец опустил руку на макушку Сэма, сказал Дину, - не спускай глаз с брата, Дин, и с могилы.
- Будет сделано, пап, мы разобьем палаточный лагерь у парадного входа.
- Сын, ты взрослый.
- Я тоже, - ввернул Сэм, разглядывая лоскуты воздушного змея, может быть, он разорвался от стыда, не об острые сучья.
Сэм пребывал в таком же разодранном состоянии от никуда не девшейся неловкости. Он не мог смотреть Дину в лицо. И причина заключалась не в том, что он боялся там увидеть, а в том, что захотел бы этого больше. Раздражения, секундного замешательства и немного тяжелой, темной эмоции, которую Сэм не разгадал в неразберихе ночью.
Шум двигателя Импалы стих как-то слишком скоро, болота поглотили его. Кроме них не был никого на мили и мили вокруг.
Это было утро понедельника, над головой слабо шелестела еще не тронутая дневным зноем листва. И Сэм не знал, что зеленее, она или глаза Дина. В них заплясали опасные водяные бесы, когда Сэм все-таки встретился с ним взглядом. Дин перестал раскачиваться на носках, по-кошачьи потянулся, он явно не собирался ждать отца у дверей, подпирая щеку кулаком. Кажется, он находил всю эту мотельную чертовщину по-прежнему занятной, заслуживающей его внимания.
Звон в ухе стал тише, вроде как перешел на шепот, в нем было что-то, чего Сэм не мог разобрать, потому что не знал комариного языка.
- Ты знаешь язык, на котором общаются комары, Дин? – сказал он, это было стратегическое решение - ляпнуть глупость, пока Дин не раскрыл рот для еще большей глупости.
- Конечно, Сэм.
- Да ладно.
- Что тебе на нем сказать?
- Как перевести это «ззззЗЗЗзз»?
- Я высосу, - Дин шлепнул себя по щеке, прогоняя здорового комара, - тебя до кровинки.
Лучше бы на этом месте была шутка о вреде мастурбации. Сэм вздохнул.
- Ну, ты чего, девчонка. В этом гребаном мотеле мне тоже нужны затычки для ушей, слышится что-то такое… злоебучее, звенящее.
Сэм хорошо знал этот тон, если на то пошло, он выделял и строго классифицировал несколько десятков оттенков в голосе Дина, и этот, похожий на смешок, он предпочел бы не слышать. Дин включал его, когда смеялся над ним чуть меньше, чем над своим беспокойством. И все равно Сэм почувствовал облегчение - брат вместе с ним.
- Почему ты раньше молчал? – пнул широкий лист подорожника под ногами.
- Ты тоже, Сэмми.
- Как-то это стремно, по-моему.
- Забей, чувак, - Дин больно потянул его за ухо, увлекая за собой, у Сэма заплетались ноги. - Я предлагаю поесть и исследовать наш «Бэквотер Инн». И яму, пока папа не вернулся.

Сэм бы хотел держаться от нее как можно дальше, заодно и от Дина. Хотя бы на расстоянии вытянутой руки.
С могилой, пока из нее никто не лез, это было просто. А Дин как назло делал вид, что позабыл их правило липучки или личного пространства «не лезь к брату и он не будет лезть к тебе» то ли по приказу отца, то ли потому что надеялся заглушить свой звон Сэмом, к примеру, его непечатными высказываниями в адрес завтрака.
Сэндвичи, кукурузные хлопья, кофе и джем были отвратительны на вкус, Сэму чудился в них неуловимый привкус несвежего, гнилого, но это не помешало Дину прикончить двойную порцию, а после похлопать себя по животу с сытой насмешливой улыбкой. Причем ее сытость относилась и не к еде будто. А к Сэму.
При солнечном свете яма не казалась такой замогильной, как в темноте. В ней лежали желто-зеленые лепестки с каплями озерной влаги, кто-то гадал на кувшинке, пока они были в доме. Выцветшие стены позади них напряглись, ожидая их реакции. Дин нахмурился, сказал, может быть, это мстительный дух.
- А с духами мы справимся. Мы с тобой, со всем, мелкий.
- Это она, та женщина с лапами.
- Опять ты за свое. Вижу, эта сказочка для взрослых поразила твое воображение. Что бы ты с ней сделал, а?
- Ты придурок, Дин, - Сэм перевел дыхание и побежал внутрь, в прелое нутро мотеля, искать в нем дурацкую бабу.
Они ее не нашли. Искали в озере – ржавым багром, в сарае для лодок, в котельной, в камине – с фонариком, под кроватями в каждом из номеров, за створками пустых гардеробных шкафов. И особенно тщательно в ваннах. Из телефонных трубок сочилась вода, она пахла тиной и увядшими цветами, и было очевидно, что они остались без единственного средства связи по воле местного стеснительного монстра.
В какой-то момент Дин устал насвистывать под нос что-то преувеличенно веселое и упал на кровать в тридцать пятом номере, перекатился на середину, отсалютовал большим, перепачканным пылью, сажей пальцем – классно, ну же, не тормози, Сэм, приваливайся. Будь моим партнером по преступлению.
Сэм залез на край (отец категорически запретил им делать это), в знак протеста особенно сильно вдавил колени в матрас, сбил покрывало. Дин лежал в зелени затхлого искусственного шелка без движения, потом коснулся его мочки. «Звенит?» - спросил. Сэм согласно пошевелился, запрокинул голову, давая Диновым пальцам доступ или приглашение к шее.
Дин коснулся его подбородка, погладил едва заметный кадык, пощекотал кожу в чувствительном углублении за звенливым ухом. Это было необычное занятие. Они не делали так раньше, не по-братски, очевидно, это здешний воздух, вода, гниль распространяется на них, отравляет. Интересно, понимал ли это брат.
- Что ты делаешь?
- Не знаю. Могу не делать, - Дин отдернул руку и уставился на косо проникающий через шторы пыльный золотистый луч, это значило, что солнце обогнуло здание и оказалось на западной стороне. Посмотрел на часы. - Тебе не кажется, папа задерживается?
Он не вернулся к обеду, как обещал, и даже много позднее.
До самого вечера они ждали его: Сэм – покусывая губы, Дин – задумчиво отмалчиваясь. Это часто, но непредвиденно случалось в их семье, Сэма радовало лишь то, что в этот раз папа оставил Дина ему. Предчувствие усилилось вместе с чертовым звоном, он стал похож и на зуд, подкожный. Чего-то хотелось, может быть, чтобы Дин коснулся его так еще.
По правде, этот зуд был в нем, сколько он себя помнил. Сначала детский, как тяга к теплу, потом осознанный и не такой целомудренный. Его суть - посмотри-дотронься-держи. Даже когда будет казаться, что это не нужно, Дин будет держать его вопреки всему. Сэм думал, что когда-нибудь он пожалеет об этом.
Они окунулись в сине-зелено-серую вечернюю дымку, оттуда доносился звук, будто кто-то месил ногами болотную жижу. Где-то через треть мили за поворотом от «Бэквотер Инн» дорога к шоссе обрывалась в наползшей трясине, а трясина – в непроглядных хвойных сумерках впереди. Ни черта не видно. И наверное этого следовало ожидать. Дин замысловато выругался, Сэм не выдержал.
- Это ловушка!
- Угомонись, Сэмми. Отец вернется… как-нибудь, и все будет хорошо.
- Да, но до этого?
- Поиграем в «А вот и Джонни», - Дин проверил оружие в кармане куртки. - Найдем эту суку или кто оно там, и отрубим ей чертовы лапы. Как тебе?
- Ужасная игра.
- Но тебе нравится.
- Неа. Мне нравится твой оптимизм, Дин.
Она ждала их в холле мотеля, невысокая черноглазая женщина, на ней не было ничего кроме венка из сморщенных лилий. В ее жилах текла индейская кровь и несомненно какая-то иная, после щиколоток ее ноги продолжались бледными птичьими лапами с перепонками. Не во вкусе Дина. От запаха тлена кружилась голова.
- Добро пожаловать в «Бэквотер Инн», ваш номер – тридцать пятый, вещи уже там. Мой господин рад вас отведать… Изведать, простите мой английский, - улыбнулась, - будьте как дома, Сэм, Дин. И не отказывайте себе ни в чем.
Дин выстрелил в нее, но пуля попала в никуда. Как и они, застрявшие в нигде на долгое никогда.

Во вторник были сэндвичи, пережаренные стейки, хлопья и кофе, без джема, потому что в банке пророс белый цветок. В остальных банках хлюпали стебли, пробивая стекло, они тоже собирались зацвести. Дин сказал, что это красиво. Да что он понимал в красоте. Если бы в банке с джемом цвел Дин, Сэм бы с ним согласился. Он швырнул ее в тень за его плечом. «А ты ведь мог меня пришибить, чувак», - возмутился Дин, притягивая Сэма к себе, допивая кофе в обнимку с ним и глоком… Этот день был посвящен плану спасения. Болото бережно обволокло мотель со всех сторон. Перегной, цветущая вода, светло-зеленые пузыри на поверхности, дорога потерялась где-то на дне, до которого они дотянулись бы в неживом виде, если бы увязли окончательно. Потом отмывались в ванне от бурой болотной глазури по очереди, хотя Сэм предлагал устроить совместный Великий потоп, как в детстве. Он хотел увидеть Дина голым и можно даже без венка из цветов. Вместо этого весь вечер прошел за игрой в скрабл в тридцать пятом. Отец не приехал.

В среду были недожаренные стейки, хлопья и кофе, все остальное скоропостижно сгнило и распространяло запах на весь этаж, они заперли его в кухне и пообещали друг другу заходить туда в случае крайней необходимости. Вода в озере потеплела, Сэм нырял на спор с Дином до одурения, они обсушивались на солнце, пока на поверхность не всплыли утопленники, их было шестеро, и они манили пальцами из воды. Сэм долго трясся, а Дин гладил его по мокрым волосам, потом поцеловал в губы, это помогло успокоиться им обоим. «Что-то с нами происходит…» - пробормотал Сэм. «Уже давно, братишка». Сэм задохнулся: «И ты молчал, как обычно». «Потому что это не то, о чем ведутся крутые братские разговоры», - сказал Дин, его губы были очень яркими. Сэм сделал их зацелованными, своего старшего брата – таким, и он почувствовал извращенную гордость. А отца не было, чтобы остановить это безумие.

В четверг мотель закрыл свои глаза, во всем здании больше не было окон, как впрочем, и стейков в морозильной камере. В них кишели насекомые, зззззззз. За исключением них это был скучный день, они опять играли в скрабл, с озера доносились всплески. Ночью Дин ушел спать на пол, потому что у него встал член, у Сэма тоже, и ничто не отделяло их от попрания некоторых общепринятых норм морали. Когда мотель начал вздыхать, стонать, напольное покрытие под Дином зашевелилось, он вернулся в постель, но чертов «Бэквотер» убил всякое желание заниматься в ней что-либо кроме сна.

В пятницу еще хлопья и кофе. До возвращения отца этих запасов могло не хватить. Колокольчик над входной дверью трезвонил не переставая, видимо, кто-то очень незаметный ходил из мотеля и обратно. Папоротники с обоев перебрались в коридоры, их листья дрожали, из них доносилось рычание доисторических животных. Дин решил их скосить, когда в воздухе проплыл папоротниковый лист. Им обмахивалась их знакомая, индианка с гусиными лапами. «О, сегодня жарко», - заметила она, потерлась о Сэма всем телом. Между ее ног было мокро, темные соски натерты маслом. Сэм завелся, глядя на злость в глазах Дина, и кончил в трусы, когда пуля просвистела мимо лица. Дин опять стрелял в индианку, на какое-то время даже «зззз» в ухе у Сэма заткнулось, притихшее от его решимости.

В субботу он полил кофейной бурдой папоротники и признался, что тоже ненавидит мотели. «Давай купим дом с белым забором, Сэмми, но без ручной гусыни…» - сказал. Сэм полез целоваться. Они подожгли мотель поздно вечером – в темноте пожар был бы маяком для отца – но все в нем было настолько пропитанным водой, что не загорелось.

В прошлое воскресенье они прибыли из мира в «Бэквотер Инн», в это воскресенье он стал для них миром. Сэм, настроенный на философию или на секс, сказал:
- Мы никогда отсюда не выберемся.
Он уложил свою голову на колени Дина, они были твердыми, но твердость другой части тела была более желанна. Сэм устроился выше, на бедрах, ближе к паху. Дин шумно втянул воздух ноздрями. От часов, проведенных на солнце у озера утопленников, веснушки на его коже активизировались, присыпали рыжим нос и щеки.
Иногда - в целях борьбы с бессонницей - Сэм представлял себе такой конец, с их семейным делом запросто: они вдвоем и больше никого кроме монстров. Удивительно, но это пугало не так, как подступающее безумие. Вдруг они забудут друг друга, утопятся или что-нибудь в таком роде.
- Отставить панику, - произнес Дин с сомнением. - Что ты предлагаешь?
Приставил указательной палец ко лбу Сэма, будто прицелился. Сэм замер, сжавшись – пусть убьет его своими пальцами, ртом, членом.
- Делать то, что хочется, Дин… Вдруг больше не будет шанса.
- Это не выход из положения.
- Да тут вообще нет выхода. Не заметил?
- Не дерзи, мелочь. Но в твоих словах есть смысл.
Сэм приоткрыл рот для поцелуя – Дин повелся. С едва слышным стоном-смешком накрыл его губы своими. Нахраписто, нетерпеливо. С девочками все не так, с мальчиками, должно быть, тоже. Дин особенный, Сэм мог бы кончить от этого влажного агрессивного проникновения друг в друга языками. Но хотелось больше, глубже, не там.
За дверью шуршали подбираясь папоротники, были слышны шаги «гусыни», и мотель угрожающе заворочался. Пустяки, по большому счету.
Сэм подумал, что можно потереться головой о выпуклость, на которой он лежал, о братский стояк. Подумал еще немного и потянулся к своей ширинке, Дин перехватил руку.
- Чувак, хэй.
- Помнишь, без разницы как, хорошо или плохо, Дин.
- Это слова мелкого идиота. Им сто лет к тому же.
- Посмотри на меня, Дин, пожалуйста… Ты же не увидел всего тогда, ночью. Хочешь, - Сэм почувствовал, что краснеет, - покажу тебе? - если у него и остался стыд, то ненадолго.
- Смотрю, - сдался Дин. Приподнявшись, Сэм поцеловал его в напряженный живот.
- И слушай, Дин. Меня, не ебаный звон.
Сэм стащил с себя штаны вместе с трусами, торопясь, вдруг брат передумает. Дин разделся за компанию и сбросил их шмотки на пол, он больше не смеялся. А ведь у Сэма скорее всего был смешной вид и шальная улыбка. И член стоял бешено, на потемневшей головке собралась смазка. Сэм размазал ее и слюну по стволу, имея свой кулак. Напоказ, сбивчиво дергая бедрами.
Взгляд Дина поплыл будто от морока. Такого Сэм еще не видел. Наверное, он будет открывать своего брата всю жизнь – если она у них останется – и все равно никогда не познает полностью.
Дин задрал на Сэме лишнюю в этой ситуации футболку до вспотевших подмышек. Поцеловал в мокрую от пота челку, потом в солнечное сплетение. От его насильно сдержанных прикосновений – лицо, шея, ключицы, живот, но не ниже – Сэм ощущал себя не в своей коже. Он хотел бы забраться под Динову, быть с ним одним целым.
- Ну как, Дин? – задыхаясь, спросил.
- Фигня, братишка, - в его голосе мурлыканье. Дин пережал член у основания. У него большой, ровный, стоящий на Сэма ствол и тяжелая от спермы мошонка, на ней тоже веснушки, почему-то Сэму важно, знать и это. – Такая фигня, что я уже вот-вот…
- Нет, подожди, не так.
- За это, Сэмми, мы сгорим в Аду.
- Если не сгнием в этом мотеле и не отрастим птичьи лапки.
- Господи, заткнись нахрен. Нет, вот так, - Дин коснулся его пересохших от дыхания губ, - пальцами.
Давно пора. Сэм облизал их, оставляя много слюны, своих укусов. Дин толкнул их глубже ему в рот – пососать. Сэм послушно сделал это, захлебываясь слюной. Его задница и яйца пульсировали от неудовлетворенности, от расстояния между ним и Дином. Тот наглаживая член Сэма, расширенными зрачками разглядывая его и всю вселенную, сказал саркастически:
- Правильно, а что здесь делать, если не трахаться со своим младшим братом…
Стены задрожали, может быть, от возбуждения, что-то большое протопало мимо тридцать пятого, из крана в ванной полилась вода. Сэм поторопил:
- Дин, сделай что-нибудь… Меня. Дин, пожалуйста.
- Ох, Сэмми, ты огонь.
Дин навис над ним, от него пахло резким запахом, родным, забивающим цветочный душок мотеля. Один обслюнявленный палец протолкнулся в Сэма, мало. Он сжал его раздразненной задницей.
- Фигня.
- А я продолжу, - пообещал Дин, вводя еще один. - Ты молчи, братишка, чтобы никто не услышал. И не пришел.
Дин не тянул время, но растянул Сэма, так что он успел подумать, что член войдет в него легко. Вероятно, это полагал не он, а его подростковая задница, бунт гормонов и общее безумие в воздухе. Но когда брат хрипло прошептал, что «можно он будет гореть в Аду один, господи, Сэмми тут не причем, у него в голове сплошные колокольчики и дрянной кофе» и осторожно сменил пальцы на член, Сэм заорал. Это было больше, много больше, чем он мог принять.
- Шшш, Сэмми, - сказал Дин. Это «шшшш» и его дыхание, не звон, звучали в ушах Сэма, пока его медленно заполнял член. – Тише.
Дин крепко держал его за бедра, не давая соскочить, широко раскинув колени для равновесия. Пол, кровать, все качалось из-за мотелетрясения. Дин жадно двигался в ритме «Сэмми-сэмми-сэмми», не мотеля.
Сэм зажмурился, пряча увлажнившиеся глаза. Это было чертовски больно – анальный секс. Сэм удивился, когда понял, что прогибается в пояснице, раскрывается под давлением члена внутри. Его нутро растянулось по размеру Дина. Просто совершенно.
С Дина капал пот, соленый и горький на вкус. Сэм повторял «пожалуйста, Дин», другие слова он временно забыл. И ладно, в его голове останется больше места, чтобы впитать, запомнить навсегда все это.
Он кончил первым, слетел в оргазм, как с обрыва. Сперма обильно брызнула на него и Дина, который растер ее по их животам, его губы мучительно дрогнули, и он излился в Сэма. По бедрам поползли капли, Сэм почувствовал их нескромное скольжение по его липким бедрам.
- Теперь и умереть нестрашно, - пробормотал.
- Я бы хотел еще… Сэмми. Давай не будем спешить.
Сэм согласно лизнул Дина в губы. Кажется, в ванной начался потоп без их участия, из коридора доносилось хлопанье в ладони. И это было похоже на то, что у мотеля сорвало крышу.

«Гусыня» постучала в дверь, довольно мило с ее стороны, как подумал Сэм. Дин посоветовал ей проваливать к чертям.
- Я и так с вами.
Она звонко прошлепала лапами по воде. Из ее следов вырастали белые цветы. Какой бы полуженщиной она не была, Сэм поспешил натянуть на себя штаны, Дин с неохотой сделал то же. Сучка помешала им попробовать в позе по-собачьи.
- Мой господин так разочарован, - сказала она, погладив себя по грудям. – Он предпочитает лакомиться самыми низменными страстями и нечистоплотными эмоциями. Он всячески возделывал ваши души, а вы… со своей ужасно чистой, незамутненной любовью заставили его страдать и голодать, Винчестеры. Ему было особенно плохо от вашего соединения. Поэтому, - она улыбнулась перед исчезновением, - он сожрет вас целиком.
Парадокс. Бедный монстр свихнулся от их любви, Сэм был готов его пожалеть, потом прикончить. Дин по привычке выстрелил в ее тень.
- Что значит сожрет?
- Буквально, Дин, - Сэм поморщился. - Смотри.
Лицо Дина выразительно вытянулось.
Стены сокращались, как плоть, дышали и сочились душистой водой. Электричество подморгнуло им и вырубилось. По зданию прокатился стон, оно накренилось, мебель поехала под наклоном. Видимо, мотель пошевелился, расправил затекшие органы. Такое и в страшном сне не приснится. Но все сходилось, эта херня имела значение: снаружи – позеленевшая от недоедания морда, коридоры – вены и кишки, вода – пищеварительный сок, входная дверь – пасть, «гусыня» – мозг мотеля.
– Интересно, где сердце твари, - Дин думал в том же направлении. Включилась интонация Охотника, напавшего на след.
Сэм коснулся пористой стены, слизистая поверхность начала затягивать палец, он отдернул его. Это было мерзко. Живой мотель. Самый гнусный из мотелей. Идти по темно-зеленым при свете фонарика внутренностям мотеля, по плоти, которая продавливалась под ногами – это ни с чем не сравнимое ощущение. Дин повторял, что сблюет, Сэм просил подождать до сердца.
- Знаешь, Дин, мне снился камин, в нем были человеческие кости.
- Сэм, что ты еще должен мне сказать, признайся, пока мы живы.
- Эй, мы будем живы!
- Я лезу в камин, так что не уверен.
Камин проглотил их по очереди, лязгнув решеткой, как зубами, это был голодный звук. Ну еще бы.
Они оказались в самом сердце, хотелось верить, что не в желудке. В тайном подвале, без капли влаги, она могла испортить мумию, которая напомнила Сэму об индейских захоронения. Может быть, это были остатки божества, которое проросло из этого тела фундаментом, стенами и крышей мотеля. Дин щелкнул зажигалкой.
«Гусыня» изрядно потрепала Сэма в попытке добраться до Дина и помешать ему поджечь мумию. Она верещала, истекая водой, но ее господин занялся пламенем быстро и ярко, должно быть, соскучился по теплу. Дом орал вместе с женщиной, умирая.
- Хорошо горит, - рассмеялся Дин, Сэм потянул его за руку
- Бежим, Дин.
Сердце превратилось в обычный подвал, через него они попали в котельную, оттуда в холл и на свободу, к пруду с орущими жабами. Издалека донесся звук мотора Импалы, болота расступились и наконец пропустили отца к ним. Скоро все закончится.
Сэм закусил губу и пробормотал:
- Ненавижу мотели.
- Этот был очень даже неплох.
У Дина был тяжелый взгляд, он не шутил. Сэм подумал, что сейчас отец покажется из-за поворота, и не стал тянуться за поцелуем. У них впереди было много времени и мотелей. А этот, и правда был неплох.

@темы: Фик, Поздравление

Comments

[evenover]

Какая затягивающая, дурманная история, завидую имениннице зверски

[hbirthday]

J. Daniels, просто признайся, что пишешь монстров с дачных зверей Слишком реалистичные С удовольствием поплескалась вперед именинницы

[J. Daniels]

evenover, спасибо тебе! надеюсь, имениннице тоже понравится)))

hbirthday, ой нет, мне такой живности на даче не надо Спасибище за отзыв

[Swenigora]

J. Daniels, У тебя удивительно спновские тексты. С нужной долей той сумасшедшинки, которой проникнута их жизнь. А иначе, разве бы они были тем, что есть. Я отчего-то совершенно не волновалась за ребят, да похоже они тоже не волновались. Этакие молодые боги)) Еще не знают границ своего могущества, да и само это могущество еще в будущем, но есть предчувствие того, что уж кто кто, а старому отелю эти ребята точно не по зубам.

[curiouser and curiouser]

Завораживающая вещь!

[J. Daniels]

Swenigora, спасибо тебе большое за такой прекрасный отзыв
Я тоже вижу себе их с легкой примесью безумия, потому что они всегда ходят по грани)
У тебя удивительно спновские тексты. ох, это для меня такой комплиментище Очень приятно!

**yana**, урр, спасибо

[chiffa07]

ох, Джек, невероятно
каждый раз ты пишешь какой-то новый мир, в котором пропадаешь, которой затягивает, как омут
кажется, что все слова можно потрогать
и братья...
блин, они мне мозг вынесли с вместе с этим местом, пружина закручивалась, закручивалась да так и осталась внутри сладкой тянущей болью
спасибо тебе

[J. Daniels]

chiffa07, как я рада, что ты не против быть затянутой в эти миры)))
Спасибо тебе, дорогая

[Орикет]

J. Daniels, *явилась с повинной головой*
Вот знала же, что твоё ночью на нетрезвую голову читать нельзя! Даже если в шапке безобидное "кейс-фик, романс".
Начну издалека. Сейчас, говорят, луна находится ближе всего к земле. А у нас тут на даче в ясную погоду при луне можно газету читать - так всё видно. И пусть луна уже пошла на убыль, светит она всё так же ярко, причём прям в окна спальни, по ощущениям - будто кто-то машину поставил напротив окон и дальний свет врубил. У меня от этого света очень глючные сны.
А вчера погода решила сделать мне подарочек и, несмотря на все прогнозы, весь день фигачила грозами и проливным дождём. В перерыве мы еле успели пожарить шашлык, дожаривали под зонтом от солнца.
К чему я всё это. Прочитала я твою историю. Живую, зелёную и влажно дышащую, прониклась, само собой, пошла водички попить.
А снаружи всё залито этим безумным лунным светом, мокрое и таинственное. В прудике что-то хлюпнуло.
И вот если бы в этот момент передо мной появилась бы женщина на гусиных лапах, а позади, тихо тарахтя мотором, проехала Импала, я бы вообще ни разу не удивилась! Полное погружение! 5D - эффект! Засосало!
Спасибо тебе за такую осязаемую, чувственную во всех смыслах историю. Безумную твоим фирменным заразительным безумием. С твоими обожаемыми Винчестерами.
Я ещё приду перечитать, ты знаешь. Напишу что-нибудь более вменяемое.

[J. Daniels]

Орикет, ааа, Ори, я так переживала, что тебе не понравится!
Ахах, я твою историю с замиранием сердца прочитала, я бы вообще в обморок хлопнулась после хлюпа в прудике Весело у вас там на даче
в шапке безобидное "кейс-фик а я когда вижу кейс, сразу настраиваюсь на серьезный лад и напряжение для мозга Хотя конечно этот фик недокейсом получился, переживаний больше, чем интриги)))
Я очень-очень рада, что подарок удался

[Орикет]

J. Daniels, о, вспомнила, что же мне напомнил твой фик! "Улитку на склоне"! Только там Лес, а у тебя Мотель.

а я когда вижу кейс, сразу настраиваюсь на серьезный лад и напряжение для мозга

Я вообще несерьёзно к шапкам отношусь - забываю сразу после прочтения.

этот фик недокейсом получился, переживаний больше, чем интриги)))

В переживаниях интрига тоже была! И даже осталась немножко после окончания истории.

я бы вообще в обморок хлопнулась после хлюпа в прудике

Там ещё на поверхности плавало что-то ярко-розовое, пятнами. Я вовремя вспомнила, что это папа своих окуньков какой-то специфической прикормкой побаловал.

[J. Daniels]

Орикет, я много что у Стругацких еще не читала, надо бы ознакомиться, люблю тему одушевленных неодушевленных)))

Там ещё на поверхности плавало что-то ярко-розовое, пятнами. страх-то какой, бедные окуньки

[Орикет]

J. Daniels,

я много что у Стругацких еще не читала, надо бы ознакомиться, люблю тему одушевленных неодушевленных)))

Эту - точно надо читать! Вообще книга довольно сильно выбивается по стилю и задумке. Но именно её я перечитывала не раз.
Вообще я очень удивлена, что ты не читала, у меня так сразу ассоциация прошла такая.

страх-то какой, бедные окуньки

Ничо не бедные! Именно это они с хлюпаньем и жрали!

[J. Daniels]

Орикет, почитаю обязательно)
Вообще я очень удивлена, что ты не читала, у меня так сразу ассоциация прошла такая. меня вдохновляло кинговское "Сияние", визуально, и "Лабиринт" Четвинд-Хейса, образом))

[Erynia]

J. Daniels, Джей, ну вот и я добралась
страшно сказать, как давно я не читала винцестов и кейсов.
Вообще, престенфорд - моя большая любовь.
Поэтому текст твой меня торкнул и по времени, и по стилю написания, и по сюжету, и по парням.
Красиво плетешь паутину, попадаются, видимо, все.
честно, сначала была немного тяжело, но потом я раскрылась навстречу прекрасному и дала себя снести. Очнулась у сгоревшего мотеля.
спасибо.
Кстати, Кинговщина, да.)) Из всех щелей прет. И диалоги.

[J. Daniels]

Erynia, ой, как приятно, что тебе понравилось
Рада, что мы совпали по ощущениям)))
Кстати, Кинговщина, да.)) Из всех щелей прет. ыы, Король ужасов очень вдохновляет
Спасибо тебе большущее!

[Erynia]

J. Daniels,

Король ужасов очень вдохновляет

ага, он и Линч) помнится, я вот очень похожее что-то писала на первый Реверс

[J. Daniels]

Erynia, о, заманчиво, а как называется? Хочется почитать

[Erynia]

J. Daniels, не сочти за саморекламу, просто вспомнилось)))) именно читая "Бэкуотер инн". Кстати, отличное название. Такое... приятное по звучанию, очень мотельное, американское и с загадкой))) Я вообще считаю, что название - это полфика.
erynia.diary.ru/p151404338.htm

[J. Daniels]

Erynia, название для фика - моя вечная головная боль, но тут прямо само собой получилось)))
Я вообще считаю, что название - это полфика. полностью согласна
Спасибо за ссылочку!

[Princess Mishel]

Просто преллллллессссссть!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

[J. Daniels]

Princess Mishel, спасибо)))

[dtany]

J. Daniels, Спасибо, понравилось